Весна в 2008 году выдалась промозглая и чавкающая снегом. Серые дни тянулись невыносимо. Во время развозов товара отец постоянно курил в приоткрытое окно, ветер из коего задувал мне и Сергею за спины, отчего оба сидели в кабине нахохлившись и вели беседы. Отец в них участие принимал редко, ограничиваясь лишь репликами. Мы же его старались в них и не впутывать, зная, что начавшего «вещать» отца остановить будет уже трудно. Едва он ступал на свою любимую дорожку и принимался о чём-то долго и нудно рассказывать, я, заметив лукавый взгляд Сергея, отвечал тому ухмылкой и отворачивался к окну. Мы чаще сидели именно так – Сергей в середине, я с краю.

Я думал про отца разное. Жизнь его стала размеренной – работа, дом. Отец два-три дня в неделю возил наш товар и пару дней прочие заказы. Вечерами он почти всегда лежа на диване читал какую-нибудь книгу. Обычно историческую.

Я всё яснее понимал, что ни к какому бизнесу отец уже и не стремится. Стремился ли раньше? Возможно. Но его поведение мне всё равно было не понятно. Отец, нащупав постоянный приемлемый заработок, будто удовлетворился им. Никаких разговоров и даже намёков о новом бизнесе я от отца не слышал. Его поведение я не мог объяснить и оттого злился. «Может, он просто хочет извозом заработать достаточно денег и тогда уже начать своё дело?» – придумал я объяснение, но тут же понял, что именно придумал. Тем сильнее меня обозлил очередной пересказ отцом затёртой истории об укладке коробок. Мы в этот момент грузились на складе. Отец принимал товар в кузове «газели», Сергей набирал его по накладной, я же таскал коробки от Сергея к отцу.

– Мы один раз как-то так же грузили коробки в машину… – начал отец, принимая из моих рук коробку и неся её вглубь кузова. – И один мой хороший знакомый смотрел так, смотрел на меня, как я работаю, и говорит – Вот с Анатолием я бы бизнес стал делать!

Идя уже спиной к отцу вглубь склада, я поморщился – история эта, рассказываемая лишь только мне раз третий, начинала уже раздражать. Сергей, всучил мне две коробки и одарил взглядом, от которого мне за отца ещё и стыдно стало. Я понёс коробки к машине.

– А я и спрашиваю у него – Почему, мол, со мной стал бы бизнес делать? – вещал отец, глаза его, встретившись с моими, радостно светились, лицо улыбалось. – А он мне и говорит – Я вот смотрю, как ты коробки ставишь, ровно, одну к одной! Поэтому, говорит, с тобой можно бизнесом заниматься, ты человек педантичный, точный…

Я поставил принесённые коробки на край кузова, отец снял верхнюю и поставил её выверенно в единообразный ряд. Это правда, работал отец всегда аккуратно, не торопясь, обстоятельно. Я работал быстро, будучи на укладке, шустро ставил коробки одну к одной, довольно ровно, но не идеально. Сергей же коробки в кузов машины швырял, уложенный им товар всегда представлял из себя аморфное нагромождение разноразмерных упаковок. Как и во всём, Сергей был неряшлив и в работе. И его неряшливость меня раздражала так же, как отцова педантичность. Будто оказавшись меж двух полюсов, я испытывал на себе проникающее их встречное действие, державшее меня в напряжении.

– Я ему тогда сказал, когда началась перестройка – пришло, мол, моё время… – всё крутил отец свою пластинку; я лишь раздражался сильнее и энергичнее носил коробки. – Он, помню, ещё удивился, говорит – Какое это твоё время, Анатолий!? А я ему говорю – Моё, моё время! Время бизнеса! Время свободного предпринимательства…

Заткнись, а! – хотелось высказать уже отцу – Бери и начинай уже заниматься этим своим предпринимательством! Ну чего целыми днями работаешь извозчиком на других!? Но я молчал и, сопя, продолжал работать. Несоответствие между реальностью и словами отца раздражало. Взгляд Сергея при этом светился довольным блеском.

В тот день последней точкой шёл «Меркурий». Приехав на базу, я поднялся к Сене, оформил накладные на выгрузку, заметил, что тот не один, шепнул «зайду после» и пошёл к складам. Поёживаясь, Сергей расхаживал по рампе, отец стоял внизу у шедшей в подвал ленты и курил. Едва мы сдали товар, я вернулся к Сене. Тот уже сидел в кабинете один. Я кивнул и высунул из кармана куртки краешек пачки денег.

– Так, ну сейчас я посмотрю по вам по выплатам! – нарочно громко произнёс Сеня, вызвав тем у меня улыбку, и отработанным движением потянул на себя выдвижной ящик. Я метнул в открывшийся зёв пачку, Сеня накрыл её листом бумаги и задвинул ящик. – Ну, возвратов у вас никаких нет! Платим мы вам в срок, вчера была оплата… А за эту партию, как и положено по договору, через семь банковских дней!

Сеня улыбнулся. При этом глубокие морщины сделали его похожим на Бельмондо.

– Чё, как вообще торговля? – произнёс он, располагая меня к беседе.

– Как-то непонятно… – сел я за стол напротив. – Так-то на жизнь хватает…

– А я квартиру купил! – выдал радостно Сеня и обнажил в улыбке идеальный ряд искусственных верхних зубов, добавив на моё восклицание удовлетворённо. – Дааа!

Тема была животрепещущая, и после моего поздравления, стала обсуждаться нами с жаром. Сеня поведал, что купил квартиру в долевом строительстве, сдача дома по плану – конец года, застройщик вроде как надёжный, дом – кирпичный, этаж – хороший, денег он внёс половину, а остальное надо успеть внести до конца строительства, и что раздаёт теперь Сеня, таким как мы, заказы налево и направо, дабы заработать это остальное.

– Но своим я сразу сказал – прописывать никого нихуя не буду! – переменившись в обретшем металлические черты лице, выдал Сеня. – Пусть обижаются, не обижаются! Ни жену, ни ребёнка… Мне похую – прописывать никого не буду!

– Чё эт ты так со своими жёстко, Сень? – деликатно произнёс я.

– А хватит! Я своей жене так и сказал… Она ж у меня вторая. Я же раньше тоже был женат… вот с той я и нахлебался так, что зарёкся на всю оставшуюся жизнь! – рубанул тот рукой воздух, будто отсёк, и обозлился взглядом.

– А чё случилось то? – аккуратно поинтересовался я.

– Ды чё… Я же после развода с первой женой без жилья остался! – произнёс Сеня, и увидев моё удивление, продолжил. – Да! Меня бывшая без квартиры оставила… Выкинула на улицу!

– Как это – выкинула на улицу? – растерялся я.

– Да вот так! Она с несовершеннолетним ребенком, квартира однокомнатная… –пустился Сеня в юридические особенности того случая. – Она там всё грамотно сделала! Это я – лопух был! Думал – любовь, семья! Как же! Баба ушлая попалась, а мне пришлось потом несколько лет без жилья мотаться! Как бомжу… Да я и был бомжом натуральным!

– Как это – без жилья?? – удивлялся я всё сильнее. – А где ж ты жил?

– А я в Москве устроился в фирму, та рыбой торговала мороженой, кладовщиком! И там же и жил на складе!

– Как это??

– Да вот так! Я там числился кладовщиком, потом и на сторожа договорился, и мне выделили там комнатку дежурную, где можно было поспать! – Сеня обвёл взглядом свой кабинет. – Да вот, примерно, как эта и была комнатка! Метров девять, не больше… Там у меня стоял топчан, холодильник, телевизор, электроплитка… И я днём – кладовщиком, а ночью охранял… А потом я ещё и за уборщика стал получать! На полставки устроился… Там в конце смены нужно было мыть полы, рыба же… Вот я и мыл. И так три года жил. Днём – кладовщик, потом все уйдут, я переодеваюсь, начинаю уборку, уберусь, поужинаю и уже ночью охранником. А утром снова кладовщиком в этот склад… Так и жил на складе, ставил себе крыжики за каждый день, считал каждую копеечку!

Сеня рассказывал, жестикулировал руками, загибал пальцы, я не перебивал. Моё удивление услышанным было велико. Сеня открылся мне с иной стороны, в долю секунды изменив понимание его персоны кардинально. Я вынырнул мыслями из его истории лишь минут через двадцать, спохватившись, что меня ждут, простился с Сеней и побежал вниз и на улицу. Будка нашей «газели» высилась над прочими машинами в середине внутренней стоянки базы. Я открыл дверь «газели». Нахохлившийся от тепла Сергей сидел на своём месте и лишь глянул на меня разомлевшим взглядом. Отец курил, облокотясь на руль.

– Всё? – буркнул Сергей одними губами.

– Да – всё! – кивнул я и глянул на отца. – Поехали!?

На обратной дороге мы о чём-то общались. Но я всё возвращался мыслями к Сене и его истории, крутил её в голове и даже примерял на себя. История виделась мне тяжёлой и обнажала исток жёсткости и циничности Сени. Я даже подумал, что возможно сдался бы в такой ситуации. Именно циничность все годы нашего знакомства отталкивала от личности Сени. «У каждого свои скелеты в шкафу», – подумал, помнится, я тогда.

К середине марта у нас скопилась наличка, мы отнесли её в счёт оплаты квартиры.

– Роман, ну никто что-то не зво́нит нам по объявлению на баннере! – сказал Сергей то ли с сожалением, то ли с лёгкой претензией или издёвкой в голосе.

– Ну, не звоня́т и не звоня́т, – развёл я руками. – Что я могу сделать, Серый? Баннер висит нормально, с дороги его видно идеально… Вроде уже весна началась, должны как-то люди активизироваться, звонить, спрашивать… Несколько человек же заходило к нам! Но они все задавали один и тот же вопрос – А в наличии есть у вас машины? Помнишь?

– Ну эт да, – покачал головой тот, пожевал губу. – И чё ты предлагаешь – пригнать одну праворукую машину и поставить тут во дворе, чтоб была? А как мы угадаем, какую? Пригоним одну, а какой-нибудь мужик придёт, захочет другую в наличии и чего?

– Серый, я ничё не предлагаю! – увернулся тут же я от известной уловки напарника и улыбнулся. – Я просто с тобой разговариваю. Ты же задаешь вопросы – почему к нам не идут покупатели? А я просто размышляю вслух…

– Ааа… – одарил меня недовольным взглядом Сергей. – Ну понятно…

Начался очередной раунд невидимой игры. Сергей подталкивал меня к принятию решения и ответственности. А я не имел желания лезть в эту ловушку. И он это понял.

– Ну и чё делать будем? – немного спустя будто примирительно произнёс Сергей.

– Давай подумаем… – шагнул я навстречу, и мы стали совещаться. Через несколько минут стало ясно – Сергей склоняется к тому, что одну машину пригнать всё же надо. Но за его видимой заботой о бизнесе, быстро проявилась истинная цель такого решения.

– Ну в случае, если уж не продадим машину, ну зависнет она у нас, то кто-нибудь из нас может её и себе выкупит, да и будет ездить! – завуалировал своё желание Сергей.

Я согласился.

«Теперь посмотрим, какую машину себе хочет Серёжа», – подумал я, поддакивая и кивая всем последующим цветастым фразам напарника, какие были пущены мне в мозг, словно чернильное пятно осьминогом, для сокрытия основной мысли. Сергей же, получив моё согласие, тут же стал энергичен в реализации своего интереса.

– Можно будет ещё и у Мелёхина спросить… – как всегда ввернула нужное Вера. – Он же говорил, что хочет себе пригнать машину из Японии… Может, с ним сложиться…?

– Точно, Веро́к! Молодец! – ткнул в направлении жены пальцем Сергей, он сидел в кресле, скрестив руки, жуя губу и дрыгая согнутыми в коленях ногами – думал.

– Роман, ну я вчера поговорил с Мелёхой! – выдал Сергей на следующий день, едва поднялся в офис и взгромоздил свой портфель на стол. В нижней части, разойдясь по шву, портфель зиял отверстием размером со спичечный коробок.

– Дырка, – кивнул я, указав взглядом на портфель.

– Да, разошёлся! – сунул в дырку палец Сергей, пошурудил им там. – Надо будет новый покупать… Вот! Поговорил я вчера с Мелёхой, всё узнал! Блиин! Ну он, канешна, всё знает об этих праворуких японцах! Всё рассказал, какие машины пользуются спросом, какие не пользуются…! Все эти «Субару аутбеки», «Мицубиси аутреки»… Какие сколько стоят… какого года… Вчера сидели с ним до ночи! Я теперь в них сам стал шарить!

Сергей засмеялся. Улыбнулся и я, но по своей причине – вспомнились слова, какие тот коверкал. «Исектициты», «завизивировать»… теперь к ним добавился «аутрек» вместо правильного «аиртрек». Это коверканье поначалу резало слух, а позже я понял простое – исходило такое от неглубокого интереса Сергея ко всему. Настоящего, глубокого интереса к чему-либо я у него не видел, он будто хватал везде по верхам, не утруждаясь в каждом интересе копнуть глубже. Потребляя информацию вполуха, Сергей так же, как услышал, с искажениями её и воспроизводил, не осознавая, что выдаёт себя с головой.

В конце марта Сергей привёз на склад новый и пахнущий кожей пояс штангиста. Он с серьёзным лицом достал пояс из багажника «мазды» и принялся им подпоясываться.

– Основательно ты упаковался, Серый, – хмыкнул я.

– Роман, ну чё ты хочешь – у тебя спина здоровая, а у меня сорванная! – недовольно надув губы, оправдался он. – Приходится, да, теперь вот так…

– Да не, я ничё, Серый! – сказал я. – Просто не перестаю удивляться, у тебя столько болячек – спина и кисти сорваны, коленка разбита, пятки лопаются, поджелудочная болит, ихтиоз… просто я бы при таком их количестве сдох бы, наверное, на следующий же день! И когда ты успел всё это себе повредить!? Ума не дам…

– Да это так тебе кажется, что сложно! – продолжал рефлексировать Сергей. – Я, знаешь, как сорвал себе спину!? Ты вот не поверишь!

– Ну, как?

– Да сел с утра на стуле, наклонился вниз шнурки завязывать и сорвал себе спину!

Я был так удивлен историей, что не знал, сочувствовать напарнику или смеяться от её комичности, потому лишь пожал плечами, взял из штабеля коробку с товаром и сказал:

– Ноу комментс, как говорится, Серый…

С началом апреля в город наконец-то явилась настоящая весна – небо очистилось от серости, и солнце стало топить снег как следует. В семье прекратились дрязги, и мать, продолжая удивлять, устроилась на прежнюю работу и будто бесповоротно оправилась от депрессии. Мы с ней завели привычку гулять по выходным до моего нового дома. Едва сошёл снег, его двор наводнили машины новосёлов, и начали ремонты. Я, как не старался, но к середине апреля собрал лишь сто пятьдесят тысяч. И то, сэкономить из зарплаты смог лишь половину, остальное я и Сергей взяли из фирмы «премиями». Узнав, что я коплю на ремонт, Сергей, вдруг, загорелся тем же.

– Ванну с туалетом надо нам тоже будет летом сделать, да, Верок? – произнёс он. – Ромка займётся ремонтом, и мы как раз тоже доделаем уж квартиру до конца…

Я понимал, собранных денег на ремонт не хватит, но так сильно желал новоселья, что решил начинать с тем, что было. «Остальное возьму в фирме или займу у отца», – решил я, зная, что неплохо зарабатывая на извозе, отец читал книги и не тратился совсем.

Стартовал очередной сезон дихлофосов, их продажи тронулись и стали расти. «К концу мая продадим всё, и надо будет снова завозить», – прикинул я, оценив зимовавшие на складе остатки этого товара.

Перед последней неделей месяца мы определились с машинами – решили заказать с аукциона две, одну из них покупал у нас Мелёха. На фирму Сергей предложил заказать пяти- или шестилетний чёрный «Мицубиси Аиртрек». Желание его упёрлось в деньги – ранее мы отнесли сто сорок тысяч в строящуюся «двушку», этой суммы нам и не хватало.

– Может, седан закажем? – предложил я.

– Да ну, седан! – запротестовал Сергей. – Седаны низкие, лучше минивэн взять, у него и кливерс повыше, и сам он выше и просторнее! Да и выглядит он посолиднее, и в него, если чё, и положить что-то можно… А у седана багажник и всё! – пояснил Сергей.

«Кливерс», – пронеслось в моей голове, и я хмыкнул.

– Чё ты смеёшься? – прервал напарник свои доводы.

– Не, ничё, – отмахнулся я. – Всё ты верно говоришь, Серый, я согласен.

Мелёха заказал нам «Ниссан Либерти» примерно такого же возраста. Машина была заметно дешевле «Аиртрека», и неказистый дизайн её выглядел экономным. Умерив свои желания, Сергей предложил на фирму заказать такую же машину.  Мне было всё равно. Я думал просто – машину мы продадим, а если она «застрянет» у нас, то Сергей её выкупит. Его «мазда» за три года потрепалась сильно. Я помнил, какой ухоженной Сергей её купил, и до какого состояния, в силу своей неряшливости, довёл. «Мазду» пора было менять.

– Года три-четыре покатаюсь на ней, а потом что-нибудь свеженькое возьму! – ещё сразу после покупки сказал мне вальяжно он.

Под конец апреля Сергей принёс от Мелёхи задаток. Добавив к его сумме такую же от фирмы, мы отправили деньги в Находку.

25 апреля я подписал договор со строительной компанией об отделочных работах в моей квартире, и ремонт в ней начался. Я рассудил так – денег мало, поэтому надо сделать руками мастеров основное, а уж остальное – я сам.

– Если что, поможешь? – обратился я к отцу, и он молча кивнул.

В последние дни апреля, где-то взяв «горящую путёвку» в Турцию на всю семью и загоревшись поездкой, Сергей предложил всем троим взять зарплату за апрель и аванс за май. Я согласился и поинтересовался датой отлёта.

– Роман, да десятого с утра туда, а семнадцатого уже обратно! – выдохнул Сергей и нервно отёр лоб. – Ну я думаю, тут ничего же не произойдёт за это время… Машины будут в Находке как раз числа двадцатого… А к этому времени мы уже вернёмся! А если кому нужен будет товар, ну, подстрахуешь, возьмёшь бизнес на себя, чип чё, развезёшь!?

– Всё будет как надо! – отмахнулся я. – Отдыхай, ни о чём не думай…

– Ну спасибо, Ромыч… – проникновенно произнёс Сергей. – Мы и не полетели бы, может, никуда, а, видишь – дети… И дёшево очень! И детей прогревать надо. Мы с Верой стараемся каждый год детей вывозить к морю. Нам-то оно что? Главное – дети. Это вот, видишь, те года не получалось, когда только начали вместе работать, и в том году, когда работы много было. А так, мы с Верой каждый год детей к морю вывозили…

– Ну вот и поезжайте, раз уж такой удачный случай выпал…

– А ты можешь тоже после нас! Как мы вернёмся, бери и поезжай куда-нибудь!

– Да не, я скорее всего, как обычно, в августе… А там видно будет… Посмотрим!

– Ну ты на рукопашку всё ходишь? – переключился Сергей в теме разговора.

– Да, хожу… – кивнул я.

– Надо будет мне тоже грушу купить! – сказал Сергей и замахал руками, изобразив в воздухе подобие боксёрских ударов. – Я уже думал об этом… Как раз вернусь с Турции, переедем на лето жить на дачу, куплю и повешу её там и блинчики такие перчаточки для груши специальные куплю и буду её стучать…

Все праздники я занимался квартирой. Рабочие заполнили её мешками с цементом и принялись за дело. А после, утром понедельника 12 мая мой мобильный ожил – с завода позвонила очкастая вахтёрша и сухо сообщила, что в полдень для встречи с арендаторами от компании-собственника на завод приедет представитель и будет сверять соответствие арендуемой по договору площади реально занимаемой.

– Желательно, чтобы вы были на своём складе к этому времени! – закончила она.

– Хорошо, подъедем, – едва успел ответить я, как та отключилась.

Мы с отцом прибыли на склад загодя. День выдался ярким. Раскрыв двери склада, я вернулся на улицу и стал греться в лучах солнца. Отец подогнал «газель» к складу, вышел из кабины, закурил, весело глянул на меня, подтянул рывком джинсы, вместе с тем слегка смешно присев, крякнул по-старчески, затянулся, выпустил дым и по-деловому произнёс:

– Что, грузимся?

– Ну да, грузимся, – пожал я плечами. – За этим сюда и приехали.

– Ааа, ну понятно – ты не в духе… – зыркнул на меня отец. – Что, не выспался?

– Выспался, выспался… – буркнул я, прищурившись от яркого солнца.

Такое начало диалога всегда вело к ругани. А её не хотелось. Я отвернулся и пошёл в склад. Отец пришёл следом, внимательно с неприятной цепкостью в прищуре глянул на меня, ухмыльнулся и произнёс:

– Жениться тебе надо… чтобы не быть таким злым…

Это был удар под дых, расчётливый и осознанный. Внутренне напрягшись, я вмиг обозлился, но сдержался. Гнев, пометавшись по душе и не найдя выхода, затих.

– Женюсь… – улыбнулся я. – Ремонт доделаю, перееду и женюсь… Не переживай…

В такие моменты я задумывался о характере отношений с отцом. Они мне казались неправильными. Меж нами будто была тяжба. Мы не высказывали претензии друг к другу напрямую, а словно выясняя что-то, вот так иногда обменивались колкостями. Отношения как бы проходили ломку. Моё недовольство отцом росло, и вопросы к нему множились. Но источника претензий я не понимал. Он как в тумане размыто плавал в моём сознании.

– У отца очень тяжёлый характер, – как-то на очередной прогулке выдала мать. – Нет, он тебя любит, очень любит и в детстве с тобой носился… Помню, как ты родился, а отец чуть в обморок не упал… Меня увезли в ночь на скорой в роддом, а он дома, видно, переживал… Пришёл ко мне уже утром, как ты родился, сам зелёный, стоит, качается… Он такой – всё в себе, никогда ничего не скажет, всё молча переносит. А так, он тебя любит… И носил тебя всегда на руках, и гулял с тобой всё время… Нет, в этом плане он молодец… Но… Он какой-то бесчувственный, что ли…

Мать тогда замолкла, мы прошли ещё немного по лесной тропинке.

– И жестокий он очень… – добавила мать, будто извлекая что-то из памяти.

– Да, отец – человек жёсткий… – буркнул я, кивнул.

– Нет, не только жёсткий, а именно жестокий! – настояла с жаром на своём мать. – Он тогда меня бил, всё отбил, я думала – убьёт… По почкам, в живот…

– Да, я помню, – кивнул я, спрятал лицо как мог в воротник свитера, будто не желая о таком говорить.

– Я тогда, помню, к доктору пришла… А врач умный попался, хороший такой был мужчина… Он осмотрел меня тогда и говорит – Не пойму, откуда у вас гной в придатках!? А что я ему скажу? Я молчу… Сказала, что застудила… Но он, по-моему, не поверил…

Я сильнее зарылся лицом в свитер. Уши мои горели от стыда и какой-то липкой противности. Разговор шёл о моём отце, и озвученные факты, как сыплющиеся из шкафа скелеты, били по моему сознанию. Они тянули друг друга за руки, и падали на меня один за одним. Я вспомнил, как несколько раз отец бил меня в детстве. Жестоко. Бил, как бьют взрослых, сильно, кулаками. Мать, понимая, что дело скверное, оттаскивала его от меня.

– Убью!!! – орал отец тогда. – Урода кусок!!!

– Здравствуйте! – вывел меня из оцепенения неприятных мыслей женский голос. Я огляделся – делегация человек из шести стояла уже в складе. Возглавляла её невысокая и невзрачная женщина лет сорока пяти с живым лицом, но требовательными чертами и всё равно добрыми глазами. Прочие сгрудились полукругом позади неё.

Мы с отцом, как стояли вполоборота, так и поздоровались. Я представился.

– Рома, ну здравствуй… – как-то по-простецки произнесла женщина и, сделав пару шагов ко мне, огляделась. – Ну расскажи мне, что у вас тут и чем занимаетесь?

Стена, какая бывает поначалу меж незнакомыми людьми, исчезла, и общение моё с заместителем генерального директора строительной компании вышло тёплым. Я ответил на все её вопросы, и женщина сказала, что надо будет подписать новый договор.

– Подпишем, – кивнул я.

– А площади склада, как… вам хватает? – раздался голос из делегации.

– Да! – отмахнулся я. – Склада за глаза, даже много! Нам и половины бы хватило!

Гости пришли на редкость удачно по времени – из запасов дихлофосов оставались жалкие сто упаковок, по прочему товару остатки тоже оказались на минимуме – всё ушло за праздники. И именно перед ними мы с Сергеем навели в складе порядок – снесли весь товар ближе ко входу, оставив заднюю часть склада почти пустой. Лишь у дальней стены стояли стеллажи с хламом, да лежали отцовские доски. И у меня родилась дерзкая мысль.

– А возможно подписать новый договор на половину склада? –  обыденным тоном выдал я, глянув на женщину. – А то мы реально пользуемся половиной, а платим за весь…

– Рома, ну тогда тебе надо будет за электричество платить отдельно… – начала та, и я понял – всё получится. – Со мной прибыл электрик, он тогда снимет показания, передаст нам в офис, и мы с тобой подпишем договор с учётом электричества… хорошо?

Я кивнул.

Дело было сделано! Дальше предстояла бюрократия, но это были уже мелочи. Я записал телефоны электрика, юриста и этой важной женщины. Прощаясь, она назвала меня «Ромочкой» и покинула склад в самом благодушном настроении. Горох делегации посеменил за ней. «Надо ковать железо, пока горячо!» – решил я и уже на следующий день составил новый договор. В течение недели я два раза катался с ним в офис строительной компании. Договор застрял в её кабинетах, и подписание затянулось ещё на неделю.

– Ладно, Серый приедет, заберу договор уже с ним! – махнул я рукой, едва вскочил в кабину «газели». Отец ждал меня в машине на стоянке у офисного здания строительной компании. Погода стояла тихая и тёплая, и двери кабины были распахнуты настежь. Отец сидел, опёршись локтями на руль и курил.

– Что, поехали? – произнёс он своим обычным ничего не выражающим тоном. Или мне казалось или так и было, но отец в последнее время стал молчаливо-замкнутым. Он никогда особенно не проявлял эмоций, но в последнее время стал на них скуп чрезмерно. До какой-то гнетущей безрадостности. Я не относил его перемены на свой счёт. Мне было лишь радостно от того, что смог провернуть удачное дело, которое со следующего месяца снизит расходы фирмы на склад вполовину, и этим успехом хотелось поделиться с отцом. Он же, в очередной раз, реагировал вяло.

– Прикинь, имя заместителя директора на всех тут действует безотказно! – выпалил я, потирая возбужденно руки. – Сразу начинают суетиться… А иначе – сонное царство…

Отец, продолжая сощурено смотреть вдаль, затянулся сигаретой по самый фильтр, откинул бычок на асфальт, отёр лицо от невидимой пелены и глянул на меня бесстрастно.

– Поехали? – повторил он.

– Угу, – кивнул я и захлопнул свою дверь.

Мы покатили по кривой грунтовой дороге, точно такой же, как у нашего завода. И мне вспомнилась очкастая вахтёрша, та самая – «Увлечённая Достоевским». В день визита делегации на завод, когда та уже уехала, вахтёрша даже поздоровалась со мной, кивнула, когда я проезжал мимо проходной в «газели». Чем удивила меня сильно. Она будто узнала об итоге моих переговоров, и так явила свою реакцию. По своей простоте я поздоровался с ней и в следующий раз, но чуда уже не случилось – тётка по обыкновению сделала вид, что не заметила меня, и всё вернулось на круги своя. Отец был в курсе моих наблюдений за этой вахтёршей, я поведал их ему ранее, дополнив итог лишь одной фразой, наведя тем самым некий порядок в своих мыслях и установках.

– А эта очкастая вахтёрша на заводе всё-таки жаба! – произнёс тогда я.

– Жаба… – так же спокойно отозвался отец. – Её видно…

Я задумался. Проницательность отца меня поражала всегда. Я понимал, что опыт и возраст берут своё – начинаешь видеть людей, что называется, насквозь. По сути, понимая и замечая натуру людей, я всё равно с какой-то непонятной наивностью настойчиво верил в лучшее в них, искал это лучшее, не находил, разочаровывался и уже после понимал то, к чему отец приходил сразу, исключая подобные душевные метания. Возможно, раньше он тоже был таким же ищущим и чувствительным, загрубев позже до безразличия.

– Да, видно? – удивлённо посмотрел я на отца.

– Конечно, видно, – произнёс он, продолжая глядеть на дорогу застывшим взглядом.

– Не, я и сам видел, что она с гонором! Я просто думал, что если нормально относиться к человеку, то и он будет так же к тебе относиться… пусть не сразу, но всё же…

– Некоторых хоть в задницу целуй, всё равно ублюдками остаются. Это люди такие, их не переделаешь… – просто и без обиняков выдал отец.

– Да я понимаю, – вздохнул я, трясясь вместе со всей кабиной на кривой дороге, на секунду задумался и выдохнул. – Просто… непонятно как-то…

– Скоро поймёшь…